
The derelict	Выброшенные
Fifteen men on the dead man's chest Drink and the devil had done for the rest. The mate was fixed with the bosun's pike and the bosun brained with a marlin-spike. Cookie's throat was marked belike It had been clutched by fingers ten. And there they lay, all good dead men, Like break o' day in a boozing den Yo-ho-ho and a bottle of rum! Fifteen men of the whole ship's list Dead and bedamned and the rest gone whist The skipper lay with his nob in gore Where the scullion's axe his cheek had shore, And the scullion he'd been stabbed times four And there they lay, and the soggy skies Dripped all day long up staring eyes By murk sunset and by foul sunrise — Yo-Ho-Ho and a bottle of rum! Fifteen men of 'em stiff and stark Ten of the crew bore the murder mark 'Twas a cutlass swipe or an ounce of lead, Or a yawning hole in a battered head, And the scuppers glut of a rotting red. And there they lay, aye, damn my eyes, Their lookouts clapped on Paradise, And their souls bound just contrariwise — Yo-Ho-Ho and a bottle of rum! Fifteen men of 'em good and true Every man jack could 'a sailed with Old Pew There was chest on chest full of Spanish gold, And a ton of plate in the middle hold, And the cabins riot with loot untold — And there they lay that had took the plum, With sightless glare and lips struck dumb, While we shared all by the rule o' thumb-- Yo-Ho-Ho and a bottle of rum! More was seen through the stern light screen Charting, no doubt, where a woman had been A flimsy shift on a bunker cot With a thin dirk slot through the bosom spot And the lace stiff dry with a purplish blot — Oh, was she a wench, some shuddering maid — That dared the knife and took the blade — By God, she was tough for a plucky jade — Yo-Ho-Ho and a bottle of rum! Fifteen men on the Dead Man's chest, Yo-Ho-Ho and a bottle of rum! Drink and the Devil had done for the rest, Yo-Ho-Ho and a bottle of rum! We wrapped them all in a mainsail tight, With twice ten turns of hawser's bight. And we heaved 'em over and out of sight, With a yo-heave-ho and a fare-ye-well, A sudden plunge in a sullen swell. Ten fathoms deep on the road to hell-- Yo-Ho-Ho and a bottle of rum!	Пятнадцать человек на сундук мертвеца — Пей, а об остальном позаботится дьявол! Помощник капитана пришпилен пикой боцмана, А голова боцмана размозжена канатным шилом. На шее кока — отметины, как будто Её сжимали десять пальцев. Они лежат втроём, хорошие мёртвые люди, Напоминая рассвет в вертепе пьяниц — Йо-хо-хо и бутылка рома! Пятнадцать человек из всего экипажа Мертвы и прокляты, остальные замолчали навсегда, Шкипер валяется с окровавленной башкой, Его щёку разрубил топор помощника кока, А помощник кока получил четыре удара ножом, И они лежат там, и из набрякшего водой неба Весь день капает на их застывшие глаза. Мрачным рассветам и грязным закатам — Йо-хо-хо и бутылка рома! Их там пятнадцать, неподвижных и холодных: Десятеро из команды получили чёрную метку — Взмах сабли или унцию свинца, Или зияющую дыру в пробитой голове, И желоба переполнены гниющим красным. Они лежат там, а, проклятье на мои глаза, И их взгляды направлены в рай, А души направляются в обратную сторону — Йо-хо-хо и бутылка рома! Пятнадцать человек, хороших и честных, Каждый матрос, возможно, когда-то плавал со Старым Пью, Там набивали сундуки испанским золотом, В центре трюма лежали тонны металла, И каюты ломились от контрабандного груза — А теперь они лежат там, получив свой лакомый кусочек, Их взгляды слепы и рты немы, А мы поделили всё на глазок, Йо-хо-хо и бутылка рома! Можно было увидеть больше через смотровое отверстие каюты — Эту сцену там, где, конечно, была женщина, Тонкую сорочку на двухъярусной койке С узкой щелью от кинжала на месте груди И кружевом, твёрдым от засохшего багрового пятна — Была ли она проституткой, дрожащей девчонкой, — Не побоявшаяся ножа и принявшая удар клинка, — Ей-богу, она была смелая шлюха, — Йо-хо-хо и бутылка рома! Пятнадцать человек на сундук мертвеца — Йо-хо-хо и бутылка рома! Пей, а об остальном позаботится дьявол! Йо-хо-хо и бутылка рома! Мы плотно завернули их в гротовый парус, Обвязали двадцатью витками троса И вышвырнули их за борт, с глаз долой, Крича „йо-швыряй-хо” и „прощайте” — Неожиданный нырок в медлительную зыбь, На глубине в десять саженей по дороге в ад — Йо-хо-хо и бутылка рома!

Abney Park - The derelict

The derelict

Выброшенные