Когда пламя без пощады твою плоть опалит,
Когда пламя, страсти полно, мясо испепелит,
Это пламя, что защитой служило давно, –
Обернуться смертью может вдруг оно…
Оно!
По затее ль цена, себя станешь пытать, –
Может впору теперь свою шкуру спасать?
И лучше о милости слезно молить,
Чем участи смертного жара вкусить?
Но вот отцы святые на пламя взирают,
Огнем очистить душу тебя посылая.
Ты знаешь, что порочное обличье имел,
И с тобой говорящий внутри бы сгорел!
Нет! Мы не исчезнем без следа!
Нет! Назло безумью навсегда!
Мы молиться их богу не должны,
Пусть святоши сеют страх, но нам они смешны!
Нет! Мы не исчезнем без следа!
Нет! Назло безумью навсегда!
Пусть церковный кляп во рту имеем,
Но мы чрез огонь пройти посмеем!
Когда тело твое полностью огонь поглотит,
Трепет радости лица святош озарит.
И ухмылка начинает на лицах играть,
Не для сих заблудших божья благодать.
Отче небесный, ты горд за детей,
Бесстыдно губящих жизни людей?
Мы губим и судим, как нравится нам,
Над миром больным вознесясь тут и там.
Покуда делам они рады своим,
Черни толпа прорывается к ним.
Не хочет никто впредь терпеть подавленье,
В толпе бессловесной вскипает движенье.
Священников в церковь согнали гуртом,
Чтоб к балке высокой подвесить потом.
Когда же постиг их бесславный конец,
Дом божий пылал… в огне!
Лишь твоей жертвой узрели они,
Мог стать ты тоже Мессией для них!
Так же, как Он пострадал ты теперь,
Избранный злобой людской на смерть!
