Он сидел рядом с огнём
И болтал со старым другом.
За окном было холодно и понемногу
Спускался вниз
Снег.
У него в руках был кусок белого клёна,
Крепкого дерева, почти
такого же крепкого, как время.
Но он, терпеливый, медленно разминал его
Перед огнем, рядом со своим другом,
И вспоминал старое время и Берту,
Которая пряла,
Пока за окном стоял
Мороз
И дул ветер, уносящий всё,
Что не вросло корнями в землю.
Но это было только его помешательство,
Потом он взял бутылку хорошего красного,
Того самого, что поёт, когда
Спускается по горлу
И затыкает рот твоим мыслям,
И твоё сердце наконец-то летает.
Он взял гармонику с восьмью басами,
Которая у него
Лежала на камине.
И его лицо начало светиться,
Потому что жизнь начала проявляться
В этих его глазах,
На полпути между звездами и морем.
Он сыграл тарантеллу
И выпил еще бокал,
Сразу же после чего пустился в пляс.
Пляши, брат мой
И пей эти божьи слёзы.
Ох, жизнь моя,
Дай мне что-нибудь, чтоб идти вперёд.
Хочу настоящий повод,
А не алиби,
Потому что их у меня уже предостаточно.
Танцуй, брат,
Не останавливайся,
Пей, ведь эти слёзы не горьки.
И поддай-ка с этой тарантеллой.
Даже если и тяжелая,
Эта жизнь прекрасна,
Главное — уметь её пить.
Ох, жизнь моя,
Дай мне что-нибудь, чтоб идти вперёд.
Хочу настоящий повод,
А не алиби,
Потому что их у меня уже предостаточно.
Танцуй, брат,
Не останавливайся,
Пей, ведь эти слёзы не горьки.
И поддай с этой тарантеллой.
Потому что даже если и тяжела,
Эта жизнь прекрасна,
Главное — уметь её пить.
